Мать Михаэла Морачевская, которая тогда была настоятельницей монастыря в Варшаве на улице Житней, а затем стала генеральной настоятельницей, так вспоминала поступление Елены Ковальской – святой сестры Фаустины – в Конгрегацию Сестёр Матери Божией Милосердия.

Однажды, весенним утром 1924 года (в то время я была настоятельницей [Дома] на улице Житней [в Варшаве]), привратница сообщила, что пришла молодая девушка с просьбой принять её в Конгрегацию. Я спустилась в комнату для посетителей и приоткрыла дверь, но эта просительница – сидевшая так, что меня не заметила, – поначалу не произвела на меня положительного впечатления, поскольку её внешний вид был несколько неухоженным. Я подумала: «Ой, это не для нас!» – и тихонько прикрыла дверь, с намерением передать отрицательный ответ через какую-нибудь другую сестру.

Однако в ту же минуту я подумала, что любовь к ближнему велит сначала задать девушке хотя бы несколько простых вопросов, и только после этого попрощаться с ней. Поэтому я вернулась и начала разговор. Тогда я заметила, что кандидатка вблизи выглядела гораздо привлекательнее, у неё была милая улыбка, симпатичные черты лица, она обладала простотой, искренностью и благоразумием. Так что я передумала, и вскоре решила принять её. Главной проблемой была бедность Хеленки Ковальской, и речь идёт не о «приданом», от которого Апостольский Престол легко даёт освобождение; но у неё не было даже личных вещей, а у нас для этого не было никаких средств. Я подсказала ей поискать работу и отложить себе несколько сотен злотых на скромное приданое. Девушка с большим вниманием отнеслась к этому предложению, и мы договорились, что отложенные деньги она будет приносить и оставлять на сохранение у привратницы. Придя к такому решению, я с ней попрощалась, и вскоре обо всём забыла.